Здравствуй,
я та, имя которой не значит ничего большего,нежели буквенное изображение человека, соединяемое в один смысл. Мне часто говорят: "Иногда кажется, что в тебе все порезано на маленькие кусочки". Я отвечаю: "Нет". Предлжения, ведь. Как в газетном варианте. Предложения.

Я та, которая может придумать самую грустную историю, которую ты когда-нибудь читал, и ты поверишь ей. Такую, которая никогда не могла бы произойти на самом деле, но произошла. Я могу придумать и то, чем ты хотел бы жить (всегда). Вечерами. Утрами. Когда идет дождь. Или когда не знаешь, на какую стену можноопереться. Но на самом деле все грустные истории такие, которые не могут поместиться внутри, поэтому должны прорваться наружу. Я вседа знала, что самая грустная вещь - мои зеленые глаза. Даже, если их никто никогда и не видел.

Я могу быть вишневым вареньем между пальцами с запиской: "Приятного апетита. Мы обязательно вернемся. Целую". Очень часто мне казалось, что на кистях - гармония и утра, а в висках бьется и крутится пнимание, н сколько реально можно описать свою жизнь до конца так, чтобы кто-то когда-то прочитав все, выбросил бы в море. Именно в море, потому что никогд н хотела себя дарить массам.

Я много курю. И всегда выпускаю дым вверх.

Я всегда любила осень и весну, но говорила, что ненавидела. Потому что они тоже. Тяжело отпускала уход, а он всегда уходил мягко.

Здравствуй,
я та, коорая могла бы быть всегда рядом, если бы не была бы немного далше всего того, что обхватывает время.

Здравствуй,
я могла бы быть тобой, если бы не была бы собой.

Здравствуй,
я могла бы сейчас читать тебя, если бы ты не читал бы меня.

Здравствуй,
слишком много исписано, чтобы быть настоящим. и это не значит, что у меня нет времени стать настоящей.